Коло Жизни. Бесперечь. Том 2 - Страница 69

– Нет! нет! не хочу! – прокричала с горячностью на все доводы Господа юница, и, уткнув лицо в раскрытые длани, яростно закачала головой.

Она сидела на своем ложе, ибо недавно пробудилась, впрочем, успев умыться и покушать.

– Не заставляй меня Стынюшка… Я уже свыклась с глазом, ничего мне и так терпимо, – погашая в себе слезы и рыдания, проронила девочка. – Но я не смогу пережить еще одного вмешательства… Что? Что теперь мне расчертят щеку, глаз? Чтобы я каждый раз того касаясь вспоминала испытанный мною ужас. Если бы ты знал… знал, что лечение Родителя из себя представляло для меня… ты бы. – Есинька судорожно передернула плечами, и, схватив овальную подушку уткнув в нее лицо, точно подломленное деревце, повалилась на ложе. Продолжая плакать и туго кинув в сторону Бога, – и вообще уйди! Уйди отсюда!

– Малецык пойди поколь… Сходи к Опечу, мой любезный, – раздался хоть и умягченный, однако не допускающий возражения бас-баритон Першего.

Старший Димург ноне без венца бесшумно вошел в залу, и неспешно подступив к ложу, опустился на него. Он, не мешкая, подхватил вздрагивающее тельце юницы на руки и прижав его к груди, единождым действием погасил в нем всякую боль. Стынь, между тем, исполнил распоряжение Отца, и покинул комлю, обаче, не скрыв собственной удрученности, по поводу того, что впервые не сумел успокоить девушку.

– Не плачь моя бесценность, – прошептал, умиротворяя Еси, Перший и убрав от ее лица подушку, ласково прикоснулся губами ко лбу.

Бог нежно провел перстами по щекам девушки, смахивая оттуда остатки слез, также как и с очей, а после прикоснулся губами к выпуклой спинке носа и наново ко лбу. Першему единственно кому туда себя позволяла целовать Есислава.

– Не надобно так расстраиваться. Посмотри лучше, что я тебе принес, – в голосе старшего Димурга прокатилась такая теплота, одним духом поглотившая все огорчение Есиньки, снявшая волнение и напряжение с человеческой плоти.

Перший усадил девочку себе на колени и выставил пред ней мощную, хотя и вельми сухопарную, руку, показав лежащую на длани свернувшуюся по кругу серебристую змею, вцепившуюся в собственный хвост и вогнавшую пасть да белые слегка загнутые клыки глубоко себе в плоть. По первому Есиньке даже показалось, что змея живая и сейчас шевельнувшись, выпустит из своей цепкой пасти хвост да зыркнет в ее сторону крупными желто-янтарными очами. Отчего невольно девушка дернулась вправо и плотнее прижалась плечом к груди Бога. Однако, погодя она поняла, что это был лишь мастерки твореный обод, об оном она просила Першего.

Широкий в три пальца обод должен был полностью не только скрыть полосы, но судя по всему и весь лоб как таковой. Гладкая блестящая чешуя зримо проступала каждой своей пластиночкой, вельми разнообразной по форме, на теле змеи. На округлой голове просматривались не только крупные очи, но и щели для дыхания, что говорило об этом ободе, как о великом произведении. Голова и брюшко змеи имели серовато-серебристый оттенок, а спина почти металлический отлив, что еще больше придавало ей жизненности.

Есислава несмело протянула навстречу ободу палец и трепетно огладила, ее чешуйчатую поверхность, негромко молвив:

– Очень красиво, но она не похожа на твою.

– Это несколько иная змея, – не мешкая пояснил Перший, внимательно оглядывая девушку и тем взором придавая ей бодрости. – Я создал змею таким образом, чтобы ты всегда видела ее истинный вид, все же иные люди будут видеть лишь то, что желают… Чаще всего только серебряный обод.

Бог нежданно резко тряхнул раскрытой ладонью, и лежащая на ней змея сомкнув промеж себя чешуйки, и впрямь приобрела ровность полотна да плавность граней. Она оставила сиять на своей глади только два ярчайших желтых алмаза.

– Ты же ведаешь, моя милая, что люди… в частности дарицы, несколько двойственно относятся к змее, – принялся сказывать старший Димург, все еще легохонько покачивая рукой и тем самым заставляя проявляться тому удивительному пресмыкающемуся, аль вновь превращаться ему в обод. – Дарицы считают змею символом царства мертвых, символом Темных Богов. В этом удивительном создание причудливо сплелось в единое целое, как жизнь, так и смерть. Ибо многие змеи обладают уникальной способностью убивать своих жертв при помощи яда, что поступает от особых желез в зубы, расположенные в верхней челюсти. – Теперь Перший перестал покачивать рукой и на ободе явственно живописалась каждая чешуйка, округлость головы, раскрытой пасти и даже двух длинных загнутых зуба вогнанных в плоть змеи. – В верованиях многих людских племен змей осуществляет разделение или наоборот соединение неба и земли. Так у твоего народа есть предание, что при создании Матери Земли, Родитель, абы она не ушла под воду, родил под ней Змея, мощного на коем она упокоилась. В ином сказание дарицев, Черного Змея ведущего битву со светлыми Богами укротив, запрягли в тяжкий плуг и тем проборонив, разделили Землю на два царства, в правом из коих стали править Расы, в левом Димурги. Средь отпрысков Атефской печище бродит предание, что некогда небесный свод упал на оземь, но явившийся Черный Змей, абы спасти свое творение, обвился вкруг них и разъединил… Так, чтобы могла зародиться жизнь на земле и быть поддерживаема при помощи благодати неба. В целом и сама змея, как простая божеская тварь, имеет тоже самое двойственное видение в человеке, коего как ненавидят, боятся, так и уважают, используют в лечение. Змея символ чего-то недоступного, с трудом понимаемого в данном виде. – Днесь Бог провел перстами левой руки по чешуйкам обода, описав круг. – Есть понятия Коло Жизни. Вечного возвращения замкнутого в круг. Поедая себя, змея сызнова возрождается, и тем самым имеет формы бесконечного движения. Только ты, милая девочка, ведаешь, что нет ничего бесконечного, вечного… все имеет завершие, тленность, ограниченность… И даже кажущейся безбрежным космос… Вселенная обладает положенными ему границами опоясывающими его по сплюснуто-конусообразной форме, чем-то напоминающей мышечный орган многих живых существ осуществляющий передвижение крови по сосудам, и величаемый сердцем… Ну, а эта змея… вряд ли поглотив свою плоть, сможет вновь возродится. Однако, она заставит о том думать людей узревших ее истинный образ. Ее и твой, моя любезная девочка… Тех отдельных людей каковые быть может, когда-нибудь сумеют достигнуть чего-то большего чем просто искра движения.