Коло Жизни. Бесперечь. Том 2 - Страница 33

– Так долго не надобно Еси смотреть в люкарню, голова сызнова закружится, – мягко молвил Перший, он точно ощущал те конвульсии лучицы, и всяк раз повелевал девушке отойти от окна.

Есислава немедля отвернулась, понеже знала, коль не выполнит распоряжений Бога, тот сомкнет створку. И тогда ей придется просить его открыть люкарню, вместе с тем отвечая на множество вопросов о собственном самочувствие. Обернувшись, девушка воззрилась на сидящего Першего, кресло которого стояло так, чтобы она была все время под его присмотром. Бог нежно улыбнулся и взглядом своих крупных темных глаз, будто огладил кожу лица, отчего Есинька просияла в ответ. Легохонько Перший качнул головой, тем поощряя Асила продолжить прерванный разговор.

– Знаешь, Отец, как ты мне посоветуешь, так я и сделаю, – не мешкая заговорил Асил, он почасту при Еси величал Першего Отцом, той полюбовной молвью стараясь также снять тревогу с нее. – Но мне, кажется, первый раз Круч может попробовать и сам… В любом случае не я, так кто другой из старших сумеет подкорректировать его творение.

Есинька, так как старший Димург не сводил с нее взора, тронулась с места, осознавая, что Зиждитель данной настойчивостью указывает ей пройтись. Тошнота снова накатив из желудка, своей муторностью надавила на сам рот девушке так, что она прохаживаясь вдоль стены зыркнула на резную, и точно деревянную дверь ведущую в уборную, обдумывая, что может направится туда, и прекратить это неприятное давление. Но после, глубоко вздохнув, решила поколь сдержаться и прислушаться к явственно интересному толкованию Богов, оные обсуждали вопрос о создании новых существ Кручем. Есинька и вчера, и ноне сдерживала себя во всем… Не только в чувствах, действах, желания, но даже в том, чтобы слушать разговоры Богов, ощущая не просто волнение при них, а какую-то затравленность, словно попала хоть и в величественное, но не доступное ей место… место которого она, будучи человеком, была недостойна.

– Нет, милый малецык, не стоит Кручу в вопросе с созданиями давать волю. – Перший всегда ласкал словами младшего брата и открыто, что как поняла Еси, было принято среди Зиждителей, голубил перстами его волосы, прикасался к очам или виску губами. В целом данным способом даруя ему свою любовь, заботу и, очевидно, тем так успокаивая. – Круч не тот Бог, которому можно дать свободу действия, за ним нужен глаз да глаз…

Зиждители были не только при своем малом росте, но и оба находились без венцов. Обряженные в белые, долгополые и с рукавами сакхи, они почитай не имели как таковых украшений. Лишь у Асила черные, прямые и жесткие волосы слева, где они имели достаточную длину и были собраны в тонкую косу скрывающую ухо, переплеталась с серебряным волоконцем, унизанным крупными квадратными фиолетово-синими сапфирами. И на левом мизинце у Бога находился крупный серебряный перстень с голубым сапфиром, будто Асил будучи подле старшего брата, всем своим видом жаждал иметь с ним как можно больше общего… иметь, и, похоже, сие демонстрировать.

– Потому Кручу надо открыто сказать, что при создание существа придется соблюдать правила, каковые мною установлены. Все же существо, это не ойкос, который можно безболезненно уничтожить, – проронил, словно, устало Димург, вероятно, он говорил это брату уже не впервой, посему несколько утомился повторять одно и тоже. – Ойкос мы уничтожили и создали новый, но существо, как ты понимаешь, сложно переконструировать, не повредив его суть… И не надобно, чтобы более, тем паче у тебя, мой бесценный, были такие существа, как моя нежить… Которая, не обладая никакими скверными мыслями и поступками, пугает нашу милую девочку одним своим видом. – Бог на миг прервался, ибо обращался к юнице, не оставляя попытки снять с нее скованность, – правда Еси?

Перший чаще, чем Асил старался завести беседу с девушкой, подзывая к себе, приглаживая растрепавшиеся волосы на голове. Впрочем, Есислава в лучшем случае пожимала плечами или кивала, в худшем старалась уйти от ласки Бога. Она, безусловно, нуждалась в ласке, тепле Першего… в ней нуждалась, и лучица. Но та самая мощная тяга, каковую испытывал Крушец пугала человеческую суть… плоть юницы. Она словно придавливала пред старшим Димургом голову Есиньки, абы в его облике она, как человек, видела не просто Липоксай Ягы, а кого-то многажды роднее и ближе и не могла разобраться в собственных чувствах.

В этот раз Еси решила откликнуться на вопрос Зиждителя, желая хоть тем толкованием снять окутавшую ее тошноту, потому ответила:

– Нет, сейчас уже не пугают. Хотя они выглядят безобразно. Зачем, мне вот непонятно, одних лишать носа, а этим делать губы, но без рта?

– Наверно потому как им рты без надобности, – обрадовано молвил Перший, наконец, добившись от юницы нормального ответа и резко повернул в ее сторону голову.

– Они, что ж не кушают ничего? – теперь уже заинтересованно поспрашала Есислава и тотчас сомкнула рот, ощущая, что разговор вызвал новый прилив тошноты.

– Почему же не кушают… непременно питаются, – нескрываемо бодро проронил Димург и с тем торопливо шевельнулся в кресле, всем своим видом демонстрируя желание толковать. – Ибо без питания не может прожить не одно живое существо. То, которое дышит, думает, ходит, делает. Только у каждого свое питание… К примеру, определенные виды растений питаются растворенными в воде солями, каковые получают из почвы. В свою очередь ими кормятся отдельные формы животных… И у нежити, как всего цельного, понятия материального, имеющего физиологическое строение есть своя еда.